Я работала с 13 лет
«Ну, опять…» – каждый раз думали мы, услышав от бабушки ее любимую фразу, и старались переменить тему. Ведь мало кто из внуков любит наставления. И уж тем более нам не приходило в голову расспрашивать, что стоит за этим «рефреном», который мы знаем столько, сколько знаем саму бабушку. Хотя «знаем бабушку» – это, как выяснилось, не такая уж и правда. Притом что приезжаем в Глазов каждый год, можно сказать, что по-настоящему узнали мы свою бабушку Соню, Санию Зайдулловну Сахапову, вот только сейчас, в ее девяносто! На юбилее она рассказала, что стоит за этим «с тринадцати лет». Сания родилась в татарской деревне Кестым. Когда пришла война, отца отправили в Ижевск на оружейный завод, а дома, кроме нее, остались еще две сестренки и брат-младенец. В 1943-м в семье случилась беда: пропала корова, единственная кормилица. «Наверное, дезертиры украли, – вздыхает бабушка. – Были тогда такие. По лесам прятались, чтобы на фронт не идти». Шло время, слегла мама: от голода у нее не было сил встать. «Что оставалось делать? – вспоминает бабушка Соня. – Стала ходить на станцию, просить милостыню». Она говорит про станцию Балезино, что почти в десяти километрах от деревни. Это расстояние девочка каждый день проходила дважды, туда и обратно. Босиком. «Дак откуда обувь-то? – отмахивается рассказчица. – Все так ходили. С осени только лапти надевали». Милостыню иногда подавали. Но часто бывало, что возвращалась Сания с пустыми руками. Встреча Как-то раз Соню заметила директор вокзальной столовой. Она была эвакуирована из Ленинграда и знала, что такое голод. Женщина подозвала бедняжку и спросила: «Хочешь работать?» Девочка сразу согласилась. Ей было наказано явиться на станцию на следующее утро к восьми. «Только помойся, приведи себя в порядок», – вручила директор Соне буханку хлеба и кусок мыла. Радостная, та прибежала домой. Но здесь ее подняли на смех: мол, кто тебя, маленькую, на работу возьмет? «Хорошо, что Фатима-аби вмешалась, – делится бабушка. – Никого, говорит, не слушай. Сходим. Не возьмут – так не возьмут, а попробовать надо. Отвела меня в баню, помыла, и утром вместе пошли на станцию». А хлеб Сания отдала маленькому братику. Правда, он был уже настолько слаб, что не мог есть, и просто обнял буханку… Цена спасения Соне предстояло стать посудомойкой. Ей, совсем небольшого роста девчушке, нужно было чистить огромные котлы, и она еле доставала до дна. Когда заведующая производством увидела новую работницу за этим занятием, то прямо при ней устроила скандал начальнице. Но Соню все-таки оставили, даже несмотря на неприятный случай. Дело было так. Однажды Соня пришла в столовую и увидела, что кто-то, по доброте своей, смастерил для нее подставку. Заведующая запнулась об нее и упала руками на раскаленную плиту, обожгла обе ладони. Однако жаловаться не стала, потому что успела полюбить усердную девочку. Более того, после войны именно она позаботилась о том, чтобы нашу бабушку за добросовестный труд наградили медалью. Из тех котлов, что мыла Соня, кормили военнопленных. Их целыми эшелонами везли на Урал и в Сибирь, и поезда останавливались в Балезино. Соня тоже таскала котлы к вагонам. «Кто-то благодарил, угощал чем-нибудь, – говорит рассказчица. – А другие, кому похлебка не нравилась, выплескивали ее мне в лицо». Поезда ходили нерегулярно, и в столовой оставалась еда. Тогда девочка отправляла ее домой: из Кестыма приходила Фатима-аби с бидонами, их наполняли, и она уносила их в деревню на коромысле. Так семья и выжила. Не удалось спасти только трехлетнего брата… За обновками На часть зарплаты Сания снимала угол в одном балезинском доме. Остальные деньги складывала в коробочку. Когда из Ижевска вернулся отец, она отдала свои сбережения ему, чтобы купить корову. Сама же по-прежнему ходила в том платье, в котором несколько лет назад пришла в Балезино за милостыней. И только потом одна родственница, Фатыха, привела ее в магазин. Сказала: «Ты ведь уже девушка, зарабатываешь, – надо и о себе подумать!» Вместе выбрали материю на новое белье и одежду. Фатыха настояла и на приобретении кровати. Спать на ней было гораздо удобнее, чем на полу! «Всю жизнь ее вспоминаю, – признается бабушка. – Я ведь глупая была, деревенская. Самой и в голову не приходило на себя тратить». И, помолчав, добавляет: «Везло мне на хороших людей». В город Тем временем Сания, как сказали бы сейчас, «продвигалась по службе». Помимо посуды ей доверили вести учет спецодежды для работников станции. А однажды, заметив, как быстро и точно девушка считает, велели заменить заболевшую сотрудницу буфета. «Справилась», – улыбается Сания Зайдулловна. Да так хорошо справилась, что в буфете ее и оставили. Из Балезино спустя несколько лет Соню, уже окончившую профессиональные курсы в Томске, отправили на другую железнодорожную станцию – Глазов. Затем она получила предложение от отдела рабочего снабжения ЧМЗ, и всю последующую жизнь трудилась в городских столовых ОРСа, со временем переехала в отдельную квартиру от завода. В этой квартире на Чепецкой выросли двое сыновей Сании Зайдулловны, сюда же младший привел жену, от этого подъезда бабушка отправляла внуков в детский сад и школу. Повзрослев, они разъехались кто куда, но, бывая в Глазове, первым делом спешат в дом своего детства. И мы, нижегородские внучки, любим это место, эти комнаты со скромной и опрятной обстановкой. Годы идут, и в старом серванте со стеклянными дверками появляются все новые фото: у прабабушки Сони пять внуков и уже девять правнуков! Секрет долголетия …На конверте – башня столичного Кремля. Президент России поздравляет нашу бабулю с 90-летием: «Вы прошли большую жизненную школу, стойко преодолели тяжелейшие испытания военного времени…». Наверное, если бы Владимиру Владимировичу пришлось вручать открытку лично, он засомневался бы – тот ли адресат перед ним: Сание Зайдулловне не дашь ее лет. – Сварила суп, пообедала, помыла посуду, теперь пойду на Свободу прогуляюсь, – докладывает она о своем обычном распорядке, когда мы звоним справиться о ее здоровье. – Самочувствие уже не то, но пока могу за собой ухаживать, да и невестка, спасибо, помогает. Мне ведь уже вон сколько! Дальше следует «любимая» фраза. Но теперь она не вызывает раздражения. Перед внутренним взором оживают хроники: гигантские котлы, эшелоны и девчачьи босые ноги. Наша собеседница, похоже, видит те же «кадры»: – Бабушки-то кестымские в Балезино приходили молоко продавать – я им всегда стакан чаю наливала с куском хлеба. Сколько добрых слов они мне говорили! Наверное, их молитвами и жива до сих пор… Ольга Схиртладзе, Нижний Новгород
Автор: Лариса Котикова
